Жизнь - без начала и конца. Нас всех подстерегает случай. Над нами - сумрак неминучий, Иль ясность божьего лица. Но ты, художник, твердо веруй В начала и концы. Ты знай, Где стерегут нас ад и рай. Тебе дано бесстрастной мерой Измерить все, что видишь ты. Твой взгляд - да будет тверд и ясен, Сотри случайные черты - И ты увидишь: мир прекрасен.
Живописцы, окуните ваши кисти в суету дворов арбатских и в зарю, чтобы были ваши кисти, словно листья, словно листья, словно листья к ноябрю. Окуните ваши кисти в голубое, по традиции забытой городской, нарисуйте и прилежно и с любовью, как с любовью мы проходим по Тверской. Мостовая пусть качнется, как очнется! Пусть начнется, что еще не началось. Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется... Что гадать нам: удалось -- не удалось? Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы, наше лето, наше зиму и весну... Ничего, что мы чужие. Вы рисуйте! Я потом, что непонятно, объясню. 1959 Булат Окуджава
***
Пишу не я - Господь диктует, Иной читатель критикует , Как некрасиво, Вашу мать... На Бога руку поднимать!
Пытливым и чудотворящим взором Не ты ли обыденность опроверг, Еще средневековый старовер, Грядущим опьяненный кругозором? Оглянешься внимательным дозором В какой-нибудь Вальпургиев четверг, И твой обыкновенный Нюренберг Окажется загадочным узором. Единой волей ряд фигур и числ Эзотерический получит смысл, Преображенный в мастерской гравюре. Работай же, Святой Иероним, Суровый ангел меланхолий Дюрер, Апостолами четырьмя храним.
Рубенс
Художник пишет. Властная рука Вселенную окутывает дымом. Круговоротом невообразимым Свивайся, красок яркая река. Недаром твой патрон, святой Лука, Сжигаемый огнем неугасимым, Божественным, животным херувимом Ты нам рисуешься издалека. Ты возлюбил тщету земного тлена, Твоя полуодетая Елена Властительнее райских королев. Тебе ли правила писал Ветрувий? О Рубенс, огнедышащий Везувий, Великолепный белокурый лев!
Алексей Сидоров ***
Пишу не я - Господь диктует, Иной читатель критикует , Как некрасиво, Вашу мать... На Бога руку поднимать!